МЕЛАНХОЛИЯ         То ли снега попробовать талого, то ли воздуха выпить весеннего, превратиться опять в пятипалого, притвориться Сергеем Есениным,   затянуться сигарой гаванской, разменять эту жизнь на другую, вместо доли своей
арестантской выбрать волю, но только чужую,   раствориться, себя забывая, растворить и забыть все вокруг, и раствор расплескать, намекая на беспечность изнеженных рук, –   неизвестно, чего я хочу. Неизвестно ни мне, ни врачу, и его понапрасну я мучаю, принося на анализ мочу.   Мне грезится что-то и где-то, и как-то, и это порой меня превращает в поэта, и я не доволен собой.   И то ли то, что мне грезится, то ли то, что я ясно вижу, невзирая на околесицу я люблю, то есть я ненавижу.   И уверенность эту питая белым хлебом и красным вином, я и сам иногда обитаю где-то в небе, в развесистом том   то ли облачке-дымке-тучке, то ли ласточке-птичке-колибри, то ли все эти мерзкие штучки воплотились в меня и погибли,   то ли я понимаю превратно смысл жизни и должность пророка, то ли все это просто приятно, то ли просто все одиноко,   то ли бес поселился под кожей, то ли ангел в сердце вошел и обратно выйти не может, или может через глагол...   Так не смейте кричать, поучая! Не смейте молчать, трепеща! Неверных я отлучаю от чая, котлеты, борща.   Я голосую за доченьку! За поченьку! За одиночку! Из ран – за ту, что с кровоточинкой! На этом и ставлю точку.←                        …                        →
|